Механизм заговора [ПКМ, PG, норрибет]

[johnwinchester]

Название: Механизм заговора
Автор: AtraNotte
Фандом: Пейраты Карибского моря
Рейтинг: PG
Размер: мини
Персонажи: Норрингтон, губернатор Суонн и дочь его Лиза
Пейринг: отрицательный норрибет
Жанр: по-моему, это нафик драма. В общем, точно не юмор. Мне жаль Норри =(
Дисклеймер: Норрингтон все еще не мой, но я вам сообщу, когда.

____________________________


День, который положил начало пути, приведшему Джеймса Норрингтона к гибели, выдался погожим и солнечным.

Джеймс рано проснулся – от волнения его мучила бессонница – и наблюдал, как первые лучи солнца, ласково касаясь моря на горизонте, рождали зарю.

Глубоко вдохнув теплый утренний воздух, Джеймс поднялся с кровати и, позвав прислугу, велел принести воды. Он побрился, одел красивую новую форму, как следует напудрил благоухающий парик и попросил кофе. Есть не хотелось – тошнило. Так частенько случалось, когда он сильно нервничал.

Неделю назад из Лондона пришла новость о его повышении. Тогда же губернатор Суонн решился на один деликатный разговор.

- Рад поздравить вас с новым назначением, капитан Норрингтон. Вы молоды, но едва ли можно было подобрать кандидатуру лучше.

- Благодарю вас, губернатор.

Джеймс улыбнулся вежливой неискренней улыбкой и сцепил руки на коленях, ожидая, когда Суонн перейдет к делу.

- Полагаю, новое звание позволит вам больше времени проводить на суше.

- Если не будет войны, сэр.

Губернатор рассеянно улыбнулся, глядя на стол. Норрингтон знал, что он собирался сказать ему что-то важное, но не знает, как. Джеймсу хотелось, чтобы он сделал это поскорее.

Солнце в это время дня было палящим и вместе с тихим шепотом прилива навевало сон, делая тело расслабленным и вялым. Джеймса мучило желание зевнуть, по-детски широко раскрыв рот, и он еле сдержался.

- Что ж, я расположен надеяться, что ее не будет. Война приносит много лишений и несчастий как нашим достойным офицерам, так и... тем, кто ждет их возвращения дома.

О. Норрингтон оторвал взгляд от дорогой вазы, украшавшей кабинет губернатора, и удивленно, оценивающе посмотрел на ее владельца. Значит, вот оно что. Вот она, причина, по которой его пригласили.

Молва давно поженила лучшего офицера Нового Света и губернаторскую дочь. Это не было для Джеймса секретом, даже несмотря на то, что он мало интересовался сплетнями.

- Мисс Элизабет сегодня изумительно выглядит, вы не находите? – говорила Джеймсу на балу миссис Олбридж, обмахиваясь веером.

- Мисс Суонн – украшение нашего скромного вечера, - восклицал старый граф Уэллами в другой день, бросая восхищенный взгляд на танцующие пары. – Счастлив будет тот мужчина, которому она достанется. Если бы я не был женат на моей дорогой Шарлотте…Но, боюсь, уже слишком поздно, - граф хихикнул.

Джеймсу хотелось закатить глаза, но он все же посмотрел на Элизабет, хохочущую, запрокинув голову, над шуткой своего партнера, от чего ее парик едва не свалился в пунш. Джеймс улыбнулся, она заметила, что он смотрит на нее, и улыбнулась ему в ответ, искренне и по-заговорщически, как старому другу.

Вернувшись домой, он думал об этом какое-то время.

Знала ли Элизабет, что они стали жертвой всеобщего заговора, или же она попросту сама была его инициатором? Джеймс помнил ее веселой, прямолинейной девчушкой, обожавшей романтику и приключения. Та девчушка едва ли была способна на такой поступок. Но девочки, говорил себе Норрингтон, лежа на кровати и положив руки под голову, вырастают в женщин и учатся лицемерить и извлекать выгоду из слабостей, присущих мужчинам. Женщины бывают куда более коварными и жестокими, чем умеют казаться. Джеймс знал это так же хорошо, как таблицу умножения, но плохо читал в чужих душах, особенно в женских, а потому из осторожности избегал ситуаций, которые потребовали бы от него обязательств. Но теперь Джеймсу было тридцать лет, а это та пора, когда самое время обзавестись семьей. Превратить большой, но вечно пустующий особняк в домашний очаг. Прекратить испытывать терпение Джоан, чей единственный недостаток заключался в том, что она дочь пекаря, а не джентльмена.

Так, Норрингтон молчал некоторое время, устремив свой взгляд на Суонна и обдумывая, глотать ли ему приманку. Наконец, он грустно усмехнулся и сказал:

- Я не женат, губернатор, вы же знаете.

- К сожалению женской части местного общества, коммодор, - с кривой улыбкой ответил губернатор, и Джеймс почувствовал легкое презрение: к нему за эту грубую лесть и к себе, за то, что ему придется на нее ответить.

- Осмелюсь спросить, сэр.

- Да?

- А мисс Суонн… - Норрингтон тихо кашлянул, и в то мгновение казался смущенным, - она тоже сожалеет об этом?

С той минуты, как Джеймс задал этот вопрос, механизм заговора пришел в действие. Рыба попалась на крючок.

На прощанье, когда разговор подошел к концу и Джеймс уже стоял у дверей кабинета, губернатор пообещал ему:

- Я поговорю с Элизабет. Простите за прямоту… - он замялся и принялся рассматривать свои туфли, чтобы не глядеть на Норрингтона, - когда вы думаете сделать ей предложение?

Джеймс задумался.

- Быть может, после церемонии?

Суонн ободрительно кивнул.

- Удачный момент, сэр, - его глаза улыбались. – А пока, прошу вас, окажите нам честь и отужинайте у нас завтра.

Это было десятого июля.

С тех пор Джеймс ужинал у губернатора трижды.

В первый раз Элизабет встретила его радостно. Она слушала его рассказ о последнем плавании с неподдельным интересом, и иногда, когда Норрингтон переходил к особенно захватывающим моментам, ее взгляд горел детским восхищением. Джеймс видел, что она поверхностна и едва ли очень умна, что ее манеры появляются и исчезают в зависимости от ее желания, но все же не мог не любоваться ее красивой шеей, живыми карими глазами и обожанием, которое она выказывала своему старому отцу и гувернантке.

На другой день она, казалось, была удивлена его приходу, и Джеймс весь вечер провел в сомнениях, играет ли Элизабет какую-то роль, или же ее отец не выполнил данного им обещания и не поговорил с ней.

- Прошу меня простить, сэр, - виновато сказал ему Суонн, улучив минутку. – У меня не было подходящего момента… К сожалению, ее мать давно умерла, а отцу тяжело говорить с дочерью о таких вещах. Надеюсь, вы понимаете. В ближайшее время я сделаю, что обещал.

В свой третий визит Норрингтон понял, что губернатор, наконец, решился – Элизабет почти весь ужин просидела, насупившись, а после и вовсе покинула стол, сославшись на головную боль. Джеймс был в недоумении.

- Она не хочет принимать мое предложение? – просто спросил он, когда они со Суонном остались наедине.

Губернатор вздохнул и покачал головой.

- Не думаю. Скорее всего, ей лишь нужно время немного поразмыслить над этим. Вы же знаете, она слишком свободолюбива. Ей бы не понравилось, что все уже решено за нее, а потому следует дать ей пару дней. Уверен, она примет правильное решение. Вы хороши собой и прекрасный офицер, а ведь она обожает морские приключения. Вы не можете ей не нравиться.

Норрингтон счел его доводы разумными, но не обрел уверенности. Что-то подсказывало ему, что Суонн понимает в собственной дочери не больше, чем в делах, которыми занимается. Джеймс колебался.

Сегодня, утром семнадцатого июля, он волновался не из-за церемонии. На таких мероприятиях ему приходилось бывать не единожды, он чувствовал себя уверенно, он знал, что все будет так, как должно – по уставу. А вот делать предложения руки и сердца Джеймсу Норрингтону еще не приходилось.

Стоя в тени балюстрады и издали глядя на губернаторскую дочь, беседовавшую со своим отцом, Джеймс, уже коммодор, успел передумать все, что тревожило его эту неделю.

Он вновь размышлял о том, что при его возрасте, чине и состоянии он может позволить себе достойный брак. О том, что мисс Суонн довольна мила, и ему приятно ее общество. Она, пожалуй, худовата и не по летам легкомысленна, но, важней всего, сказал себе Джеймс, то, что здесь, на Ямайке, она считается красавицей, имеет высокий титул и хорошее приданое, а значит, тоже может позволить себе коммодора Норрингтона.

- Мисс Суонн, могу я говорить с вами?

Элизабет вымученно улыбнулась и последовала за ним.

И Джеймс говорил. Говорил так, как никогда и ни с кем последние двадцать лет. Офицеры, услышав этот жалкий, заикающийся голос, поклялись бы и под присягой, что он не мог принадлежать их командиру. Норрингтон и сам бы не узнал его.

Он говорил нервно и сбивчиво, но не чувствовал ни увлеченности, ни влюбленности, ни любви к женщине, которая должна была стать его женой. Только вот что-то больно кольнуло его сердце, когда он, ухватившись за горячие камни, смотрел вниз, где пенились воды, сомкнувшиеся над ее головой, и когда, не соображая, что творит, стягивал с себя камзол, готовясь прыгнуть за ней.

- Скалы, сэр! – этот голос и настойчивое прикосновение руки к его руке заставили его очнуться. - Она чудом не разбилась!

День, когда это случилось, был погожим и солнечным, и лишь в тот самый момент, будто бы по воле богов, вдруг сгустились нежданные тучи, и с моря задул ветер.

Натянув рукав обратно на плечо, Норрингтон стремглав побежал вниз по ступеням.

Он бежал навстречу своей гибели.